Только вдруг мама за нас заступилась:

– «Явление»… Ты на себя посмотри, сам-то во сколько домой который день подряд приходишь? Рассказывай уже давай, конспиратор… Ни я не сплю толком, ни мальчишки уснуть не могут.

И мы с Сенькой сели за стол. И папа начал рассказывать.

Оказывается, на «Сколопендре» ещё сразу после спуска на поверхность телеметрические системы показали, что с двигателями что-то неладное происходит. Но пока аппарат поднимался по склону, пока шел поиск древнего зонда, пока этот зонд грузили в контейнер… В общем, не стали поднимать тревогу раньше времени. Вроде бы как идёт эксперимент хорошо и идёт, может быть, там и неполадка какая-то пустяковая, тем более, что всё новое ещё, необкатанное. Однако когда вся программа на поверхности была завершена и дело дошло до подготовки к возвращению домой, тут-то и начались реальные проблемы. Что-то специалистам из центра управления удалось устранить дистанционно, но вот система зажигания у двигателей отказала начисто.

– Пёс его знает, что там произошло, в этой самой Области Бета. Телеметристы дают сигнал – ответка не проходит. Основная система не отвечает, резервная тоже. Электроника у них там выгорела или просто какой-то сопливый контакт отвалился во время спуска в атмосфере? В центре управления, само собой, все с ума сходят – потерять такой уникальный аппарат, причём в первую же высадку… Чего только за эту неделю не перепробовали… И вариантов у нас остаётся всего два – или у «Сколопендры» сядут аккумуляторы, и рано или поздно она погибнет; или нужно спускать вниз челнок с людьми, выходить на поверхность и попытаться починить двигатели руками. Вот такая вот история…

А я широко раскрываю глаза:

– Пап, но ведь у нас все знают… Да даже этот земной профессор – он же тогда на презентации говорил, что там действующий вулкан. Мы же все видели трансляцию, даже в школе показывали. Там невероятно опасно, это же все погибнуть могут запросто! Нельзя туда людям лететь, ни в коем случае!

Отец смотрит в сторону:

– Да, риск очень большой. Но только попробуй представить себе – а сколько труда люди вложили в то, чтобы сконструировать эту самую «Сколопендру»? А какие бесценные научные данные были собраны всего лишь за один этот спуск? А сколько было потрачено денег – семьдесят миллиардов, помнишь, профессор Черсин говорил?

Сенька говорит с жаром:

– Но ведь и первый спуск был автоматический, без людей, почему? Чтобы если что-то случится, никто не погиб, правильно? А теперь вы собираетесь людей туда всё равно отправить?

А мама встаёт и говорит горько:

– Короче говоря, ты, Иван, как я понимаю, уже всё для себя решил и собрался туда – спускаться, выходить, чинить и спасать эти их миллиарды и прочие земные железки… А на меня, на Ромку тебе совершенно наплевать?

Папка голову поднимает:

– Ну, во-первых, я не один, демоны мои все со мной. Во-вторых, Вер, пойми – мы лучшие на станции. Лучше нас никого нет. Если не справимся мы – никто не справится. Да, я могу отказаться, и никто меня силой заставить лететь вниз не сможет, мы тут не военные, в конце концов… Но если те ребята, которых пошлют вместо нас, погибнут, я себе этого никогда не прощу… Никогда, понимаешь?

Мама ничего не ответила, только лицо ладонями закрыла, встала и в комнату к себе ушла. А отец долго сидел за столом и молча смотрел перед собой. Мы с Сенькой тоже сидели и ничего не говорили. Потому что мне было страшно, грустно, и какие слова тут ни говори, будет только хуже. Мама расстроилась. День рождения испорчен. И подарок наш теперь ни к чему. И что может произойти с папкой в этой проклятущей Области Бета, я даже подумать боюсь. А потом отец вдруг резко встал и сказал:

– Ребята, вы бы всё-таки ложились спать. А я, наверное, пойду туда, в центр. Может быть, там есть какие-то новости снизу… Ром, ты, пожалуйста, приглядывай за мамой, хорошо? И ты, Сеня…

И из каюты вышел. Вот тогда я не выдержал, уронил голову на руки и заревел.

Отревевшись, я в комнату к себе пошел. А Сенька наверх не полез, а рядом со мной на койку сел.

– Ром, ты только не раскисай, пожалуйста. Наверняка что-то ещё можно придумать.

– Придумаешь тут, как же! Ты же сам видел – он же всё уже для себя решил. Они, видишь ли, лучшие, поэтому должны лететь. Попробуй теперь его останови…

– А если к Архидемону пойти и попросить, чтобы он Иван Андриановичу вниз запретил спускаться? Или чтобы мама твоя пошла и попросила?

Сижу, думаю.

– Нет, Сень, не поможет. Отец же, как я понимаю, сам вызвался. А всей экспедицией руководит вовсе не Архидемон, а профессор Черсин. А ему эта его драгоценная «Сколопендра» дороже всех сокровищ на свете.

– А если испортить челнок?

– Ты с ума сошел? Да и как ты испортишь все челноки на пусковых площадках? А если даже испортишь – так ведь починят, это просто вопрос времени.

– А если мы сами поднимем «Сколопендру»?

– Вместо отца, что ли, вниз полетим? Во-первых, нас туда никто не пустит. А во-вторых, реактивные двигатели чинить мы с тобой не умеем…

– А если её дронами подцепить и поднять?

– Двадцать тонн? Ага. Сень, тогда уж скажи сразу – а если «Сколопендра» сама полетит?

– Как же она полетит, если у неё система зажигания не работает? Без системы зажигания – это считай, что без двигателя. А без двигателя не полетишь…

Без двигателя не полетишь…

Без двигателя…

И вот тут что-то у меня как будто щёлкнуло в голове. Как будто какая-то головоломка решиться не могла, а потом что-то важное вспомнилось, и решение само собой появилось. Слёзы сразу высохли и я даже засмеялся:

– Сенька! А ведь это же как тогда, на уроке… «При прочих равных»… Ведь «Сколопендра» – это летательный аппарат. И наша станция – тоже летательный аппарат. Разница только в массе – станция в тысячи раз тяжелее…

– Не понял… Рома, ты о чём?

– А какой у нашей станции двигатель?

– Никакого. У станции не двигатель, у неё несущий баллон. Она как воздушный шар в атмосфере плавает!

– Ну а «Сколопендре» разве кто-то мешает точно так же плавать? Нету двигателя – и не надо. Сделать из неё воздушный шар, понял? Раз весит она меньше – значит и несущий баллон для неё понадобится маленький, верно? Спустить такой баллон дронами вниз, прицепить к лаборатории, заполнить газом – и вот она уже летит!

В глазах у Сеньки – одновременно интерес и сомнение.

– И каким же газом ты собираешься этот баллон надувать?

Закрываю глаза, думаю.

– Да кислородом же! Ведь «Сколопендру» строили как обитаемую станцию? У неё на борту баллоны с кислородом для дыхания точно есть. А кислород – он легче, чем углекислый газ в атмосфере Венеры, вот тебе и ответ! Ну, годится?

Вместо ответа Сенька достаёт сверху свой планшет, и начинает что-то там усиленно высчитывать.

– Нет, Ром, не годится. У кислорода подъемная сила слишком маленькая получается. Легче-то он легче, но лабораторию с поверхности на нём не вытащишь.

– А какие ещё газы легче, чем венерианский воздух? Можешь сказать?

Он глядит в планшет:

– Азот…

– Он у нас тут есть?

– В серверных есть, в системах охлаждения…

– А подъемная сила у него сильно выше, чем у кислорода?

– Не особо.

– Тогда дальше. Что ещё?

– Водяной пар. Ну, обыкновенная вода.

Я подпрыгиваю:

– Вот! В системе жизнеобеспечения лаборатории воды наверняка вполне достаточно! Мы сверху спускаем дронами оболочку, надуваем её паром – и ура!

Сенька снова начинает бегать пальцами по планшету. Наконец, вздыхает:

– Нет, Ром, снова не прокатит. Водяной пар – он, конечно, лучше кислорода, но того количества воды, которое есть в лаборатории, даже на четвертинку нужного воздушного шара не хватит. Да что там на четвертинку – на восьмушечку…

Я стукаю себя кулаком по коленке. Чёртова арифметика!

– Что там у тебя ещё в списке, после воды?

– Аммиак… Это сразу не подходит… Гелий – у нас несущая оболочка гелием на 80% заполнена. Можно, конечно, попробовать, но транспортировать вниз